Чтение: Александр Демченко. «Двое у мольберта (Альберта)»

ОНА. Да, все так…

ОН. Я тебе таких стихов штук двадцать написал. Каждую неделю по письму в твой поганый Курск.

ОНА. Я не видела этих писем.

ОН. Но они были. Клянусь.

Она достает телефон, что-то в нем ищет.

ОНА (читает с телефона). «Я иногда пишу стихи и упиваюсь прозой жизни, которая дороже всяких шлюх…».

ОН. «А ты молчишь, а ты сплошной, немой онлайн…»

ВМЕСТЕ. «Дойти бы до тебя, но не могу: нет сил, боюсь и просто лень…».

ОН. Да…

ОНА. Вова — козел.

ОН. Ну зачем так сразу? Он всего лишь почтовый вор.

ОНА. Он мне эти стихи читал… Я в шоке просто… Мы как вместе стали жить, он все починил в квартире, а я ему там книжки читать умные и он как-то начал писать стихи. Думала, может из-за меня, ну не в смысле, что я красивая или еще какая, а что его немного очеловечила.

ОН. Видел я твоего Вову-лифтера. Обычный мужик, чуть краше «Женщины с веслом».

ОНА. Где видел?

ОН. Да было дело. Ты ж на звонки не отвечала, в Интернете тоже. Ну и письма эти… Все это — так, надо ехать. Ну приехал, звоню в дверь, вышел твой Вова, рука в семейках и с дельным видом: Вика тут не живет. А за спиной, на всю хату «Далекая Офелия смеялась во сне…».

ОНА. «… пузатый дрозд, мохнатый олень…».

ОН. Квартира матери твоей, а там не живешь. Ага. Обошел дом, а на окнах эти дурацкие снежинки из тетрадок. Как обычно: у Вики Новый год — круглый год. Жаль, не пригласили в дом, наверняка бы увидел засохшую елку.

ОНА. Нормальные снежинки…

ОН. Надо было напинать ему. Смелости не хватило. А может дырка в трусах смутила. Как окурком пропалил. Ты реально запустила своего мужика: выглядит как чмо.

ОНА. Он сам себя запустил. На улице лето, носи рубашку с коротким рукавом, а он в одних шортах и в шлепках… на носки… И что самое херовое — лучше не найти. Чтоб без припонов, более-менее нормальный. Лучше электрик какой, лифтер… С такими спокойнее, какие-то нормальные деньги…

ОН. Раз в год на море, копить на гараж…

ОНА. Ну и пусть. Тут тридцатник — бум! Это уже не звоночек, колокол бьет: Вика, пора. Меня как-то женщиной обозвали в подворотне…

ОН. Ограбили?

ОНА. Ограбили, да там брать нечего. У меня, господи прости, как у туриста: хуй да кружка. Голая, блять… Блять, как… Не могу… Это, знаешь, лицо — репа. Не, давно уже не репа. Тараканье лицо. Вон, усы уже… Бред такой…

ОН. А я тебя не за лицо полюбил. За поступки, характер. Я на всю жизнь запомнил, как ты вломилась в театр и Машку за волосу трепала, а люди думали, что это — часть спектакля! Чистая комедия!

ОНА. Ага, трагедия. Нехрен ей было у нас краны чинить. Как ты вообще мог связаться с водопроводчицей?

ОН. Как-то. По крайней мере, я за это ответил (поднимает балахон, на животе — шрам).

ОНА. Хватит, забыли… И тут вроде как шанс: выставка, продать картину, написать портрет. Заработать денег и уехать в настоящий Париж. Или Прагу. Ну хоть на неделю. Подальше от Курска, Орла или какой-нибудь Анапы. Я же в жизни заграницей не была. Я же гнию здесь. В школе учу детей: яблоко, блять, рисуем!  Натюрморт, блять! Ниже некуда!

Вика плачет. Пауза.

Звонит домашний телефон.

ОН (берет трубку). Да… Самое время, да… Прости, что вспылил… Приходи… (кладет трубку). Альберт идет. Заряди телефон, он до тебя не мог дозвониться.

ОНА (смотрит свой телефон). Вновь сел.

ОН. Мне уже в город, автобус… Да, ну как-то так… (смотрится в зеркало, щупает бороду). Клоками весь.

Он уходит в ванную комнату, слышно жужжание, звук бегущей воды, вновь мигает свет. 

Она застилает кровать, переставляет ноутбук на стол, смотрится в зеркало, открывает дорожную сумку, из нее вываливаются вещи. Снимает халат, надевает платье.

Подходит к шкафу, дергает дверь, она не дается. Она еще раз дергает дверь, выпадает замок, шкаф открывается.

ОНА. Блин!

Поднимает замок, кладет на стол. Складывает вещи в шкаф, достает из шкафа несколько рубашек на плечиках, рассматривает их, вешает обратно, там же находит пару книг, читает обложки. Перевернув одну из книг, застывает, меняется в лице, роняет ее на пол.

ОНА. Антон…

Молчание.

Альберт!

Поднимает книгу, крутит ее в руках, злится.

Жужжание и звук воды пропадают, свет перестает моргать.

ОН (выйдя). Что?

Пауза.

И?

Она бросает в него книги, одна из них попадает в него. Она хватает с полки другие книги и бросает в него, Он уворачивается.

Да что такое!

ОНА. Ненавижу! Тварь! Паскуда!

Она бросается на него, сбивает с ног, падает вместе с ним, завязывается борьба.

ОН. Да что не так!

ОНА. Я тебя убью! Убью!

ОН. Хватит!

ОНА. Брехло! Брехло тупое! Рыбка! Тварь!

Он кладет ее на спину, садится ей на руки, она плюет в него.

Альберт?! Рыбка, да?! Брехло!

ОН. Да подожди ты! Хватит!

ОНА (плачет). Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Стук в дверь, следом в дом входит Девушка. На ней широкая юбка, платок. В руках — пакет.

Он и Она не сразу замечают Девушку. Продолжают бороться.

ДЕВУШКА. Отец Акакий…

Борьба прекращается, они с недоумением смотрят на Девушку. После спешно встают.

ОН. Да, Ира…

ОНА. Здравствуйте.

Пауза.

ИРА. Я тут постельное принесла… Что вы с собой… с лицом…

ОН. Ничего страшного.

ИРА. Батюшка, отец Александр ждет.

ОН. Сейчас буду. Иди.

Ира оставляет пакет у входа, уходит.

Он идет к шкафу, открывает его, достает рясу.

Пауза.

ОНА. Антон Королев… Отец Акакий… Альберт Рыбка…

Он кладет рясу на кровать, после собирает книги с пола.

ОН. Юрий Фролов (бросает книгу на пол). Валентин Круглов (бросает книгу на пол). Александр Пашин (бросает книгу на пол).

ОНА (поднимает с пола книгу). Альберт Рыбка, «Как я спасал пингвинов». А фото — неплохое.  Тут ты красивый. (бросает книгу на пол).

ОН. Фото как фото. Они попросили.

Он подходит к зеркалу, причесывается.