Чтение: Виталий Маршак.

«Я не брошу стихи, пока терпит Земля». С возрастным ограничением 18+ публикуем несколько стихов печального горожанина

Не стали поэту задавать вопросы о начале творческого пути, первой книге, вдохновении и псевдониме, на которые, кажется, он уже устал отвечать. Попросили сказать о том, о чем хочется, и ограничили объем тысячей знаков. Что вышло – ниже от первого лица. Род занятий, правда, себе не придумал – уже не студент, но работу пока не нашел.

Виталий Маршак

23 года. Маргинал

«Апокалипсис приближают бюрократы, конформисты и слишком быстро взрослеющие дети. Именно они, а никак не революционеры и анархисты» — это я всегда хотел сказать в каком-нибудь интервью, но не выпадала возможность и не позволяли форматы изданий.

Говорят: тот, кто не умеет творить, критикует. Я творю, но с уверенностью могу сказать, что большая часть сетевой и журнальной поэзии — говно (в том числе и моя).
Современная поэзия разделилась на два фронта: одни печатаются в пыльных журналах (которые кроме них никто и не читает), собирают никому не нужные грамоты, подписанные престарелыми снобами, и выступают в библиотеках и домах культуры, загнав туда умирающих от скуки  школьников. Другие обитают в сети. Ковыряют актуальные для подростков болячки. А, всковырнув их, выпускают книги и мерчи, и едут по городам торговать лицом.

К сожалению (а может и к счастью), я отношусь ко вторым.

В 2012ом я создал страницу VK  со своими стихами. В 2015, успешно собрав деньги краудфандингом, выпустил первую книгу. Несчитанное количество раз читал в Курске. Два раза читал в Петербурге. Выступал в Москве, Белгороде, Воронеже, Ростове-на-Дону и т.д.

Но проблема в том, что я — не самая успешная  копия копий сетевых поэтов (коих наплодилась слишком много). Чтобы держаться на плаву, нужно экспериментировать, менять формат и подачу. Но стихи пишутся не головой, а сердцем (как бы банально это не звучало). А работу вдохновения и сердца предугадать и перестроить очень тяжело.
Любой обыватель может научиться рифмовать и держать ритм — нужно просто набить руку. Нет ничего сложного в написании слов в столбик и подборе рифм. Но умение приручить сердце в этом деле — вот, что отличает графомана от поэта. Именно к этому должен стремиться каждый римфовщик, а не к признанию и публикациях в журналах и крупных пабликах.

* * *

Мне тринадцать. Во дворе на футболе
Я вывихнул ногу. Валяюсь заплаканный в луже.
Голос за кадром: «Это была демоверсия боли,
Совсем скоро всё станет намного хуже».

Я не верю. Но вот уже через пару лет
Пытаюсь вскрыться в горячей, как женщина, ванне.
Голос за кадром: «Скоро вам выдадут полный пакет
Отчаянья, боли, пустоты и страданий».

Я снова не верю. Я всё так же скептичен.
В баре и книгах коротаю унылые ночи.
Но почему-то среди тысячи целых спичек
Мне всегда достается та, что короче.

Мне двадцать один. Глаза морфиниста.
Гной счастья на полузахлопнутых веках.
Голос за кадром: «Это была демоверсия жизни.
Чтоб стать чем-то целым,
убейте в себе человека».

***

Я запомню твои поцелуи. Твой взгляд.
До первой маршрутки. До скончанья веков.
Нам двадцать. Нам сорок. Нам шестьдесят.
Мы рядом. Мы близко. Мы далеко.

Смотри на закат и пей из горла.
Пусть время расставит все точки над ё.
Привет. Вместе ночью. И ты забрала
Все вещи. Свои. И сердце. Моё.

Сын. Дерево. Дом. Как спички горят.
Мы больше не спим и не ходим в кино.
Нам двадцать. Нам сорок. Нам шестьдесят.
Нам ярко. Нам тускло. Нам слишком темно.

Ты вырвешься в небо. Я буду балластом.
Ты выстрелишь в сердце. Я выстрелю мимо.
Ты первой останешься в списке прекрасных.
Последней — в списке любимых.

«Джульетта, кто выпьет с тобой горький яд?»
Опустишь глаза и ответишь «Никто».
Нам двадцать. Нам сорок. Нам шестьдесят.
Мы рядом. Мы близко. Мы далеко.

***

Работай.
Случайно влюбись в ровесницу.
Найди место в зацикленном геноциде.
Вырасти дерево,
Чтоб было на чём повеситься.
Вырасти сына,
Чтоб было кого ненавидеть.

Изменяй
С каждой не очень красивой бабой
Человеку,
Который ждёт тебя ночью с работы.
Под плесневый голос
Челентано и АББЫ
Подавляй
желанье нажраться в субботу.

Умирай,
Как Феникс, в офисном кресле.
Или
В отведенных для этого фирмой местах.
Это жизнь.
Никогда не плачь если
Покажется вдруг,
Что что-то пошло не так.

***

Мелочь,
Пара сигарет,
Куча книг.
Тоска обняла по-отцовски.
Чем ближе ко мне Лиля Брик,
Тем меньше я — Маяковский.

Я хочу сбежать от лета
От горячего женского взгляда
Чем живее моя Джульетта,
Тем мне больше хочется яда.

По душе одиночество щедро
Кулаками калёными бьет.
Чем сильней меня любит Герда,
Тем мне больше нравится лёд.

***

Будто карта метро, паутина на бледной ладони.
Жизнь с судьбою, увы, идут невпопад.
Я так сильно устал. Я уже и не помню
Как попал в этот ёбаный ад.

Я найду себе пару. Забуду о боли.
Она будет любить во мне каждый изъян.
Пока парень с работы на собственной «Вольве»
Не предложит ей съездить к друзьям.

Вся поэзия — ложь. Как же быстро она
Мне испортила жизнь и взрастила тоску.
Мы подходим друг другу как нож и спина.
Как холодное дуло виску.

Я не брошу стихи, пока терпит Земля.
Пусть червивые думы гнут мои брови.
Я верну каждый камень, что брошен в меня
В виде ваших красивых надгробий.

Мне налили отравы — я выпил до дна.
Горизонт и зрачки стали шире.
Если б ранам своим я давал имена,
То имен не хватило бы в мире.

Я растратил все силы на ёбаный ад.
И я знаю — чем дальше, тем хуже.
Но поэт говорил: если звезды горят,
Значит, это кому-нибудь нужно.

***

Навык не любить — это дар.
Навык влюбляться — порок.
— Отчего от тебя такой перегар?
— Внутри у меня разлагается Бог.

— Чего ты так долго ждёшь?
Глуп как клоун. Тонок как нить.
— Я жду когда снова ты не придешь,
Чтобы снова меня не любить.

***

Я ненавижу свой город, улицу, вид из окна.
Вет-аптеки, пивные, бассейны.
Моя горечь со мной. Моя горечь равна
Двум распитым бутылкам портвейна.

Через каждое слово междометие «бля» —
Мимикрия как способ сказать «я не ссу».
На портвейн как всегда не хватает рубля.
Ничего. Я потом занесу.

В этом маленьком мире не встать в полный рост.
И белки сонных глаз будто спелые вишни.
Между мной и людьми кто-то сжег ветхий мост.
И мне сложно казаться не лишним.

Здесь весна на дворе. А я, дурень, простыл.
Все куда-то спешат. Потасовки и кипиш.
Посмотри мне в глаза. Я такой же как ты.
Почему ты меня ненавидишь?

***

На стене портрет Сальвадора Дали.
Пустые бутылки.
Тихий быт смешного студента.
Такие как ты не должны оставаться одни.
Такие как я не должны оставаться с кем-то.

За окном ревут, ударяясь о рельсы, трамваи.
За стеной ревёт баба, избитая пьяным соседом.
В таких как я, никто никогда не стреляет.
Но такие как ты, часто носят с собой пистолеты.

Мои двери открыты. Я не успел запереться.
Ты вошла. По-хозяйски легла на кровать.
Ведь такие как ты, часто входят без стука в сердце.
А, такие как я, вас не могут оттуда прогнать.

***

Дешевое пиво с привкусом пота.
Жизнь, а не только утро,
не может быть добрым.
Ты бы себе давно отсосал с заглотом.
Но мешает совесть и рёбра.

Кури, рыдай, встречай рассвет,
Прячь вещи и слабости в шкаф.
Кто-то скажет, что ты хуёвый поэт —
И он окажется прав.

Что ты успел за свои двадцать три?
Мир пылится на книжных полках.
Вся красота остаётся внутри,
И от неё —
никакого толка.

Вся красота снаружи — ложь.
Счастье — тонкий тающий лёд.
Если ты сам себя не спасёшь,
То тебя никто не спасёт.

***

Дворник похож на меня. Он тоже наверно
Читал Набокова. Учился на журналиста.
Тоже хотел стать поэтом. Рвал нервы
Подпускал слишком близко
Женщин. Теперь без чекушки
Не начинает рабочий день. Рядом пёс
Спит. И на грязной подушке,
Кроме собачьих, не остаётся волос.

Мы похожи. Просто я пока еще молод,
Есть большие планы. Ветряные мельницы
День и ночь готов бить глаголом,
Ковыряя окурки из пепельницы.
Мне, как Лимонову, всегда будет мало.
Мало того, что я просто мил кому-то и дорог.
Я пока еще молод. А ебало
Такое по жизни. Как будто мне сорок.

Пока не вижу разницы между бокалом мочи
И пивом. Между курицей и птицей.
Здравствуй, господин дворник. Научи
Мести улицы.
Мне пригодится.

***

Здравствуй, поэт.
Твоя женщина — солнце и храм.
Ее локоны нежно танцуют, в лучах золотясь.

Но готова она с твоих выжженных ран
Вечно слизывать порох и грязь?

Здравствуй, поэт.
Твоя женщина — твой монастырь.
Её имя в небе плетут шелкопряды.

Когда родина выпишет ссылку в Сибирь,
Кто с тобой останется рядом?

***

Добрый друг, прошу будь мудрей.
Тебя вряд ли убьет курение.
Почему не люблю людей?
Люди — это венец творения.

Как овчарки, срываясь на «фас»,
Отрывают куски друг от друга.
Я не знаю который час
На моих часах: Кали-Юга.

Человек — звучит громко и гордо.
Будто просит стрихнин и свинца.
Мне милее псиная морда
Человеческого
лица.

Я мечтаю на ваших руинах
Танцевать с куртизанкой кан-кан.
Это ад. Вы достигнув вершины,
В самом деле, достигните дна.

Меня больше не манит Европа.
Мне плевать на Эдем и Парнас.
Я взрастил в себе мизантропа.
Значит, я
— самый честный из вас.