Groove Box: «Нам говорят: «Я фанат вашего творчества». Спасибо, но мы играем Стинга»

Мы продолжаем рубрику о талантливых, ярких, успешных мужчинах, которую мы делаем совместно с торговым домом «Серж». Наши герои — одни из самых известных каверщиков Курска и не только. А с недавнего времени они заявили о себе как предприниматели, открыв сигарный клуб. О том, как совмещать работу и творчество мы побеседовали с Вартаном Мхитаряном и Андреем Голодухиным.

Ребят, я вас знаю уже очень много лет. Вы всегда вместе – из проекта в проект. Вы друг другу не надоели?

Вартан: Я даже не знаю, как можно однозначно на этот вопрос ответить.

Андрей: Если честно, надоедаем друг другу, но потом отходим и идем дальше. В целом все очень напоминает семейную жизнь. Реально! Есть спады и подъемы. Правда, совместных детей у нас нет. (Смеется) Зато за все это время мы выяснили, что мы самые проверенные люди друг для друга.

С чего началась ваша общая музыкальная история? Вартан, помнишь, ты как-то нам возле фармкорпуса медуниверситета рассказывал про свои первые концерты. Вот тогда все началось?

Вартан: Чуть позже. Это был 2001 год, а вот через год мы познакомились с Андрюхой. Наш общий знакомый позвал нас в проект: Андрея барабанщиком, а меня бас-гитаристом. Мы немножко поиграли, буквально три-четыре репетиции, а дальше дело у нас не пошло. А потом я уже пригласил Андрюху в свой проект.

С этого началась «Башня». Мы играли в «Корриде-клаб», хотя тогда, наверное, еще просто «Гринн» был. Можно сказать, что в 21 веке это была в Курске первая и единственная кавер-группа. Вот с 2003 года мы играем как кавер-группа, а как гитарист с барабанщиком мы с 2002 года вместе.

Андрей: В следующем году будет 20 лет!

Вартан: Да! Причем, с первых нот мы друг друга поняли. Между нами произошла какая-то музыкальная химия. Поэтому и с первым коллективом не сложилось, потому что это был проект третьего лица.

Секрет того, почему мы уже столько лет вместе продолжаем что-то творить и даже пытаемся найти себя бизнесе, в том, что познакомились мы на сугубо профессиональной почве. Историй типа «у меня есть брат, он играет на басу, пусть он в группе поиграет», я насмотрелся у отца в группе. Он очень долго на своих плечах тащил пятерых людей, пока все само не развалилось. Вот в 2001 году, когда мне показалось, что я уже на шаг впереди тех, кто меня окружает, и люди приходят тусоваться, а не музыкой заниматься, я жестко поставил вопрос: «Все ребят, хватит, я теперь один». А потом я встретил людей, которые были хороши настолько, что мне приходилось за ними тянуться. Человек приходит на репетицию и говорит: «Глянь, я какую фишку нашел». И ты думаешь: «Вот он что умеет! Тоже хочу!» Наша крепкая дружба возникла на профессиональной почве, а не наоборот.

Давайте отмотаем еще чуть раньше. С чего начиналась ваша любовь к музыке? Вартан, я правильно понимаю, что у тебя – от папы?

Вартан: И не только. Можно сказать, что ее привила и мама. Несмотря на то, что она была медиком, она была страшным меломаном. Но это время такое было. Сейчас музыка есть в любом телефоне, а тогда люди охотились за любой виниловой пластинкой. В любом городе был единственный магазин, который назывался «Мелодия», где можно было купить бобины, пластинки, кассеты.

Андрей: А у нас в Курске это был «Дом Книги» на Волокно, где было все заставлено пластинками. И у нас с отцом был ритуал: по субботам мы ходили выбирали пластинки. Я в этом тогда ничего не понимал. У отца тоже была своя группа, он меня брал на репетиции, нечасто, конечно, только когда не с кем было меня оставить. Но специально не приучал.

Вартан: А меня папа, наоборот, брал на репетиции часто. Показывал, как они разучивают песни от начала до конца.

Андрей: В любом случае, все не просто так. Пути очень похожи. Сам музыкой я начал заниматься лет в одиннадцать, хотя я не сразу определился с инструментом. Сначала я играл в детских группках на клавишах, потом приглянулись барабаны. А в музыкальную школу поступил по классу аккордеона, просто потому что у нас в семье был аккордеон. Это был очень прикольный инструмент, который объединяет фортепиано и какие-то наши народные истории.

Но даже когда учился на аккордеоне, я играл на барабанах в молодежной группе. Мы репетировали после занятий в музыкальной школе, и мне часто прилетали выговоры за это. Но школу окончил успешно, до сих пор хорошо помню сольфеджио, могу по нотам музыку прочитать. Моя преподавательница очень расстраивалась, что я не пошел в музучилище. И у меня были такие мысли. Но родители сказали, что надо получить образование посерьезнее. Я поступил в политех на инженера ЭВМ, я еще в банке сисадмином пять лет проработал.

Значит, ваш первый совместный проект – это «Башня». Кто еще в ней был?

Вартан: Саша Есипов, Вова Филиппов и Петя Сычев. Потом Саша уехал в Москву, нас осталось четверо, потом через какое-то время у нас поменялся басист – пришел Леша Бильдин. С 2009 года мы были втроем: Петя Сычев и мы с Андрюхой…

После «Башни» мы сначала выступали как трио Desperados. Мы делали клубную программу, но вживую. Не то, чтобы техно или рейв, но какие-то современные клубные вещи. Тогда мы много с Виндсом работали: он диджеил, а мы играли. Последний раз мы втроем работали в 2013 году на турнире по боям без правил «Курская битва» в СКК в 2013 году. Было очень тяжело, нужно было все четко рассчитать технически, чтобы не было заминок, «Россия-2» вела тогда прямой эфир.

Когда мы остались вдвоем, мы поняли, что надо менять оболочку. Мы конкретно вложились, сделали промо, обновили гардероб, репертуар, начали колесить с концертами. В то время в Курске началось активно развиваться кавер-движение.

Все эти годы вы играете каверы. Это востребовано. А как же своя музыка? Часто ли возникает спор между между творчеством и бизнесом?

Андрей: Иногда нам говорят: «Я фанат вашего творчества». Спасибо, но мы играем Стинга! Это же чужое творчество, хотя мы исполняем его по-своему. А наше творчество – это когда Вартан сочиняет песни, и мы их исполняем так, как нам это хочется.

Вартан: Все наши переживания связаны с этим спором творчества и бизнеса. Любая профессиональная рутина приводит к тому, что ты начинаешь морально уставать. Конечно, время «Башни» — это был кайф: мы были молодыми, каждый понедельник играли перед двумя тысячами человек, да еще какие-то деньги платили за это…

Андрей: Да! Мы занимались тем, чем мы хотели. Полный зал людей, ты играешь чужие песни, возвращаешься домой ночью, когда все спят, и ты чувствуешь себя настоящей звездой.

Вартан: Когда мы остались вдвоем, наше развитие пошло семимильными шагами. В 2016 году получили эндорсмент компании ROLAND, стали официальными артистами бренда. Как сейчас говорят, амбасадорами. Мы получили технику этого бренда, и благодаря ей мы играем вдвоем, не используя подкладов или фонограмм. Мы развивались, учились пользоваться оборудованием максимально круто, достигали плотного звучания без просадок, создавая ощущение, что играет полноценная группа в четыре-пять человек. Мы наматывали 40-50 тысяч километров в год, и не замечали их. Мы неслись, как локомотив. Но вот мы выжали все и перестали развиваться вертикально, потому что достигли потолка. Нас даже возили на европейский сбор по технике, показывали разработчикам этих барабанов, как мы играем. Они не понимали, как мы это делаем!

Андрей: Удивить японца, который придумал эту всю фигню — это круто!

Вартан: Следующий и единственный шаг, который мы могли сделать, это пробиться на телевидение и выйти на другой круг тусовки. Может быть, даже как каверщики. Вот «Фрукты» живут же как-то. Пытались. Я даже ездил и на шоу «Голос», но не прошел кастинг.

Однажды нас хотел привлечь на свое шоу Сергей Нитиевский, бывший капитан «Уральских пельменей». Он узнал о нас через Сашу Якушева. Мы понравились ему, а еще и места на сцене мало занимаем! Мы за день записали промо. Он скинул нам пример джингла, который нужно играть. А мы в этот день были на свадьбе, и прямо на саундчеке его записали и отправили в востап! Но в последний момент редакторы программы решили коней на переправе не менять — часть материала уже была отснята со старой кавер-группой.

Сейчас понимаю, если бы мы выскочили на этот уровень, то драйв продлился бы еще несколько лет. Появились бы совсем другие знакомства и другие деньги. Это была бы Москва. Но все равно настал бы момент рутины, когда ты все делаешь на автомате и понимаешь, что лучше ты сделать уже не можешь. Поменяешь костюмы, поставишь фейерверки, наденешь акваланги и станешь играть под водой — ничего не изменится.

Если бы мы занимались внешним антуражем, снимали промо, работали над имиджем, то как каверщики зашли бы в Москву еще в начале 2000-х. А мы всегда занимались музыкой! Мы до последнего верили, что людям нужно качество, а не обертка.

Кстати, про «обертку». Сегодня вы в костюмах от магазина «Серж». Знаю, что вы давно знакомы с владелицей магазина и несколько костюмов покупали там для себя. Вообще, деловые костюмы – это ваша история, ваш стиль?

Вартан: Гардероб с годами у нас более универсальным стал. Это черные, серые и белые цвета. Не обязательно костюмы, это могут быть рубашки, брюки. Сейчас на мероприятиях принято, чтобы весь персонал был в одной цветовой гамме: музыканты, фотографы, видеографы, координаторы, хелперы. Любой цвет, если нужно, мы можем подчеркнуть просто аксессуаром: бабочкой или галстуком. Хотя в большинстве случаев это должно быть либо total black либо черно-белый вариант.

Андрей: На прошлой свадьбе в Москве мы были все в черном, и это очень круто смотрится!

Вартан: Кстати, очень много лет мы все костюмы покупали в «Серже». У нас очень теплые отношения с Людмилой Васильевной.

Андрей: Однажды мы провели с ней два часа времени, выяснили какие цвета мне подходят, а какие нет, как платочек подбирать к сорочке, какими должны быть рукава. Это целая наука, столько нюансов!

Вартан: Костюм — это классная штука. Есть, конечно, такие моменты, когда они нужны.

Итак, вернемся к истории с Нитиевским и прочими шансами. Может быть, вы просто не хотели в Москву так сильно?

Вартан: Согласен, всегда можно дожать и найти связи, потому что мы работали с очень серьезными людьми.

Андрей: Просто была какая-то мальчишеская вера в то, что кому-то действительно хочется посмотреть на нас как на музыкантов. До сих пор такие мысли иногда посещают, а потом торможу себя: «Андрей Игоревич, ну ёпрст, 20 лет уже этим занимаешься, какой ты наивный!»

Но удовольствие от работы получаете же?

Андрей: Конечно. Вот последняя свадьба была потрясающая! Лучшая в этом году. Она — физик-ядерщик, он — хирург-онколог, гости соответствующие. Все поют, на английском. Адская колбаса была! Мы морально давно уже не были на таком подъеме. Но физически были просто уничтожены, на обратном пути просто спали.

Вартан: Сейчас с развитием ивент-индустрии на торжество заказать кавер-группу как галочку поставить. А в целом можно было бы и сэкономить на этом: просто кальяны покурить и друг с другом пообщаться. Не всегда бывает такая отдача, как на последней свадьбе! Если бы не ограничение до 11-ти, то я со сцены не уходил бы.

Андрей: Ты вспомни, мы поем Стинга «Shape of me heart», и тут мужчина просит: А давайте «Hotel California»! Круто!

А что просят обычно сыграть?

Вартан: У нас, кстати, и не просят особо. Все знают, какую музыку мы играем на мероприятиях. Мы давно прошли тот этап, когда нас просили сыграть что-то выходящее за рамки нашего стиля. Жаловаться нам грех, потому что наша клиентура давно сформировалась благодаря сарафанному радио. У нас хорошие мероприятия, хорошие и спокойные люди.

Андрей: А вот когда мы начинали, были случаи, когда гости только собираются, а мы уже понимаем: «Ох, блин, мы не туда попали!»

Вартан: У людей просто были деньги, и просто была кавер-группа. Люди думали: «Ребята играют все песни, давайте попросим “Сердючку”». Это было давно, конечно.

Сейчас есть другие «сердючки»…

Вартан: Да, но мы в силу возраста уже не попадаем на эти тусовки. Нам и нашей аудитории не по 20 лет, у нас «Ягоду-малинку» просить не будут. А если будут, мы можем позволить себе ее не играть.

Возраст тоже имеет значение. Том Джонс может выходить на сцену, и все его будут обожать, но все свои лавры получил в молодости. Бейонсе может выпускать миллионы альбомов. Но свой «Грэмми» она получила в 19, а в 25 стала никому не нужна, потому что она все сказала. Дальше просто дань уважения. И в 40, и в 60 они будут собирать стадионы, но это уже не топ-звезда.

Андрей: Да во всей медийной сфере рулит молодежь, и это нормально. Надо к этому нормально отнестись. Можно «освежиться» — взять молодую девочку петь, но тогда это будет уже не Groove Box. Получится другая формация. Мы потеряем свою аудиторию, которая заказывала нас именно из-за нашего формата.

Вартан: Эти размышления в том числе подтолкнули нас к тому, что последние несколько лет мы генерировали разные бизнес-идеи начиная от сети химчисток.

То есть готовитесь к тому, что придется отойти от творчества?

Вартан: Конечно, мы готовим себе некую «подушку». Мы перебирали бизнес-идеи по тому же принципу, как и в музыке: нам должно дело нравиться, должно приносить удовольствие. Именно поэтому мы открыли не химчистку и не ларек с мороженым, а сигарный клуб. Это даже не бизнес-идея, а мечта, которая воплотилась. Причем воплотилась она отчасти благодаря пандемии. Мы приличное время, как и все представители ивент-индустрии просидели какое-то время без работы, голова освободилась и появилась место, чтобы подумать. Сейчас основная задача — сделать так, чтобы наш сигарный клуб функционировал полноценно, посмотреть как эта бизнес-модель работает. Нам бы хотелось распространить эту идею на ближайшие регионы. Например, ни в Белгороде, ни в Орле такого нет места. Если тут все нормально заработает, то и в других городах найдутся почитатели этой культуры. Это было бы супер! Да, сигары — это статусно, фешенебельно, но в одночасье мы не сможем переключиться на такой молодой в плане культуры бизнес. Так что пока мы все силы тратим на то, чтобы поставить на рельсы наш клуб, без музыки мы не можем в финансовом плане. Это единственный основной заработок.

А какие еще были идеи бизнеса или попытки?

Вартан: Была одна серьезная попытка заняться бизнесом.

Андрей: Ты про фотобудку?

Вартан: А! Еще и фотобудка была. Но нет, я о другом. Мы хотели другую свою страсть удовлетворить — кулинарную. И была идея небольшого фастфуда. Мы уже даже расписали практически все меню, составили смету, готовы были вести переговоры по аренде, и наш знакомый, достаточно известный шеф-повар, должен был приехать и ставить кухню…

Почему не сложилось? Вам бы это очень пошло!

Андрей: Я не помню, по какой причине мы тогда остановили этот процесс. Наверное, начался сезон.

Вартан: Обычно мы очень сильно уставали к концу сезону. Мы отрабатывали новогодние корпоративы, потом в первом квартале провал, голова отдыхает, в марте ты начинаешь генерировать идеи, а тут май — и опять понеслось все по новой до октября, потом небольшой перерыв и снова Новый год. И эта круговерть это уже 11 лет. В год мы наматываем по 35 тысяч километров на машине.

Вы считаете количество километров, концертов?

Вартан: Да, у нас есть график. Ведем его для себя. Интересно посмотреть, например, сколько концертов отработали, сколько получили за час работы…

И сколько? Это секрет?

Андрей: У нас был случай, когда мы выступали в компании стоматологов, на семейном междусобойчике. И вот один из них говорит: «Слушай, я разделил деньги, которые я тебе заплатил на два часа работы, пока вы у нас пели. И получилось, вы за час зарабатываете больше, чем я. Охренеть!». Посмеялись, конечно. Но надо понимать, что стоматолог трудится с понедельника по пятницу, а еще, наверняка, в субботу и воскресенье. А у нас рабочие дни — пятница и суббота, и то не круглый год.

То есть вы не считаете стоимость часа?

Вартан: Я считаю все мероприятия в графике за год и всю заработанную сумму делю на количество наших рабочих дней. Один день мы на крутой свадьбе в Москве, а другой в ресторане. И то, и то — рабочий день, но суммы разные, потому что ресторан никогда не заплатит большие деньги за акустическое выступление. Считаю среднюю.

Андрей: Даже понятие рабочего дня у нас размытое. Можно сказать, что мы работаем два часа в день — столько длится в среднем наше выступление. Но на последней свадьбе мы начали петь только в восемь вечера, хотя приехали в одиннадцать утра, выехали в пять утра, а проснулись в четыре, чтобы подготовиться к выезду. Вот и как сказать, когда у нас рабочий день начинается?

Вартан: Я не бизнесмен, но в этом я точно понимаю. Когда есть статистика, ты анализируешь, с кем ты работаешь больше, на кого надо ориентироваться, кто на тебя чаще выходит: агентства или ведущие, кому надо о себе напомнить. Делаешь выводы и направляешь свои финансы, время, силы свои на моменты, которые нужно поднять.

Андрей: А еще статистика помогает распределить свои силы на год. Хотя мы с Вартаном еще те путешественники: когда все едут отдыхать, мы всегда работаем. Но, например, самый плохой месяц в году — ноябрь. В ноябре с нами можно брать интервью с утра до вечера каждый день, мы никуда не уедем — летне-осенние корпоративы закончились, Новый год еще не начался.

Вартан: Мы, проанализировав нашу статистику, даже хотели перебраться на сезон в Москву. Проще там снять квартиру, чем нанимать водителя, который будет тебя туда-сюда возить.

Андрей: Десять лет назад мы могли бы три раза подряд съездить в Москву и обратно, и вряд ли бы кто из нас заснул. В пять утра выезжать, потом день в Москве, играешь вечером до двенадцати, потом в Курск возвращаешься и утром супруге говоришь: «Я машину привез, можешь ехать на ней на работу». Но сейчас все тяжелее, усталости больше. В работе надо минимизировать все риски, особенно в нашем возрасте (смеется).

Вартан: Да, дедушка Андрей…

А какие есть рекорды в вашей статистике? Например, самый удаленный концерт?

Андрей: Свадьба на Финском заливе в Петербурге. Это была настоящая европейская свадьба, как по телевизору показывают.

Вартан: Что еще? Однажды на восьмое марта мы провели пять концертов в двух городах. С шести утра и до шести утра играли. Поздравили барышень в администрации города, потом в «Промресурсе», потом в педуниверситете на факультет дефектологии, потом в «Сбербанке», потом в пивном ресторане в Старом Осколе.

Андрей: А однажды без перерыва играли шесть часов подряд. Это был День клиента в «Метро». Еще был рекорд, когда были выступления 9 дней подряд без выходных.

Круто! А фейлы есть в вашей статистике?

Вартан: Андрей, вспомни, этот ужасный город в Воронежской области, где-то на краю земли. Масленица, февраль, деревня, сцена на улице, холодно. Нас представили как москвичей. Организаторы недобросовестные просто денег срубили, нас представили как московских звезд, техника отключалась на каждой второй песне. Это был фейл. Правда, не наш, но нам очень было стыдно.

Еще одна свадьба в Орле запомнилась. Ощущение, что мы не поняли друг друга. Оказалась странная компания: вставали из-за стола, все время куда-то ходили и разговаривали, что-то выясняли, были недовольны. И это так странно. Ну вы же знали нас заранее, встречались перед свадьбой, слышали наши песни, пригласили именно нас. Самое неприятное ощущение, когда с тобой расплачиваются, а тебе стыдно, не хочется денег брать. Уехали с грузом на сердце. Хочется, чтобы люди, которые заплатили деньги, получили эстетическое удовольствие.

Андрей: Другое дело, когда тебя приглашают в заведение. Ресторан позвал нас как артистов, анонсировал концерт. Но вдруг собралась компания, которая хочет слышать «Мне сегодня 30 лет», а мы играем какие-то песни на нерусском языке. И никто не виноват в этом. Люди просто собрались такие. Но мы не можем играть эти песни, потому что мы их не играем.

Расскажите про курские площадки, где вы с удовольствием выступаете. Серебряная Фабрика?

Андрей: Фабрика в первую очередь. Потому что вот прям все сошлось. И одни из самых приятных воспоминаний, прям после первой волны когда все открыли. Они поставили летнюю площадку, и я отправил фотографии кому-то из знакомых. Они говорят: «Это вы где в Европе?» Вот реально ощущения европейские!

В отличие от многих, Фабрика продолжает во чтобы то не стало держать свою изначальную позицию. Это очень важно. Что бы ни происходило, ни фига формат не меняют! Как было с самого начала, так и есть. И это всех людей притягивает.

Вартан: Не скатываются до банкетов, например, хотя банкеты — это неплохо. Но это ведь рок-н-рольный бар, и он должен таким оставаться. Единственным в нашем городе.

Кстати, в Фабрике часто свободный вход на ваши выступления. И вообще, не мне кажется, вы очень отзывчивые в этом плане и часто играете бесплатно. Помните, вы у нас на площадке «Морса» в День города играли в холод и под дождем? И я уверена, если я сейчас вас позову, то вы приедете и отыграете…

Андрей: Когда собирается нормальная компания, а мы свободны в это день, то почему бы и нет?! Мы понимаем, что о нас напишут, про нас расскажут. Вся современная кавер-история связана с бизнесом. А мы — про удовольствие!

Мы относительно недавно выступали на открытии скейт-парка у «Гелиоса». А у нас с ним свои отношения: мы большую часть времени там базировались. Уже скоро будет 17 лет! Естественно, мы выступали бесплатно. А девушка из другого коллектива поделилась с нами, что в команде у нее пять взрослых мужиков, которым нужно кормить свои семьи, и они не могут просто так выступать. Ну если вы не согласны, то не соглашайтесь. У каждого свой подход.

А вообще, мы давно придумали простую формулу. Наш чек складывается из двух мероприятий: одно — бесплатное, а другое — очень дорогое.

Конечно, стало меньше публичных мероприятий, и зовут нас реже. А пять-десять лет назад мы очень часто выступали бесплатно. Помнишь, Вартан, мы хотели по выходным играть на Театральной площади? Это самая крутая реклама, ничего больше не нужно!

Вартан: Да, просто выйти попеть к памятнику — нет никаких проблем вообще. А еще мы хотели в 2020 году договориться и сделать мощный сольный концерт, что-то типа «Рок на Театральной». Начали переговоры с подрядчиками, чтобы был свет, звук, сцена. Продумывали хорошую рок-н-рольную программу, хотели начать с Imagine dragons. Но пандемия опять изменила наши планы.