Феликс Лахути: «Джаз – это как сорняк, прорастает вопреки всему»

Эксцентричный, удивительный, яркий и взрывной скрипач Феликс Лахути выступил в Курске в рамках фестиваля «Джазовая провинция». Вместе с ним зал входил в грув, рисовал музыкальную картину и впитывал нестандартную музыку с рваным ритмом, восточными нотами, убойным драйвом. Мы поговорили с Феликсом и узнали, откуда у него такой интерес к необычному звуку и как «Джазовая провинция» помогла ему в начале карьеры.

— Семья у меня была околомузыкальная, мама умела играть на виолончели, папа на скрипке. Музыка хоть и не стала их профессией, но зато помогла стать моей. Дома у нас постоянно звучала музыка, родители владели нотной грамотой, обладали слухом. В какой-то момент оказалось, что я неплохо запоминаю партии оперных певцов и чисто их воспроизвожу. Меня показали специалистом, выяснилось, что у меня абсолютный слух. А скрипка мне нравилась больше других инструментов. В общем, все совпало. И в 6-летнем возрасте меня отвели к хорошему педагогу.

В итоге в музыкальной школе я не стал одним из тех людей, которых родители заставляли заниматься из-под палки. И дрессированной обезьянки из меня не получилось. Мне нравились занятия, но, конечно, я ленился, мог убежать играть во двор. Я не был ни среди первых учеников , ни среди отстающих.

В средней школе меня потянуло на ритмичную музыку – рок, эстрада, джаз. Все, что связано со словом «грув» — то есть ритм. В перерывах между занятиями классикой, садился за фортепиано и играл блюзы, буги-вуги, рок-н-ролл. Начинал стучать по парте, по сумке, из меня это перло. И я понял, что меня тянет куда-то в джаз, в ритмы, в ударные, но о том, чтобы бросить скрипку мысли не было. Поэтому появилась мысль перейти в разряд джазовых скрипачей. 

В 15 лет поступил на эстрадное отделение. В то время я был такой хиппи, слушал больше рок, чем джаз. Постепенно перешел в джаз рок, в джаз фьюжн, и пришел к джазу. Появились первые учебные ансамбли, с которыми я пытался все это играть. Появился преподаватель, который взращивал мой интерес к этому – учил импровизировать, учил, как развивать соло, произошел качественный скачок.

В 17 лет я начал зарабатывать деньги с помощью музыки. В ресторанах. А это было начало 90-х и рестораны были тем еще местечком. Сами понимаете, какая туда ходила публика. Могли застрелить прямо на сцене. Что я играл? Все, что заказывали — блатняк, «Цыганочку», еврейские армянские, молдавские плясовые. Популярные хиты с приблатненным налетом. В общем, все, что хорошо идет под алкоголь. Но и джаз тоже доводилось играть, кантри, всяких бардов. Вот такая школа жизни у меня была. То есть, я изучал серьезный, элитарный джаз, учился его исполнять, вникал в тонкости, и одновременно с этим, что называется, лабал в кабаках.

Но деньги, которые зарабатывал в кабаках, вкладывал в создание своей музыки. Постоянно шла инфляция, я все время покупал доллары, а на них — синтезаторы, студийную аппаратуру и записывал никому не нужный в то время фьюжн.

Однако параллельно у меня появились первые джазовые проекты, записывался с ними в кустарных студиях, в подвале училища, на радиостанциях, дома. Потом все эти первые записи собрал в демонстрационный альбом, и он сослужил мне хорошую службу. Постепенно, помимо ресторанов, у меня стали появляться другие проекты, уже джазовые. Меня стали приглашать на фестивали.

Кстати, одним из первых крупных международных фестивалей, в котором я поучаствовал, стала «Джазовая провинция». Это был 1995 год. Я тогда музицировал с братьями Ивановыми в московском «М-Баре», культовом джаз-клубе середины 90-х.
В какой-то момент братья Ивановы сказали: «А поедем-ка мы на фестиваль к Винцкевичу в Курск». Так я оказался в вашем городе. Тогда работало «Джаз радио», и там фестиваль плотно освещали, в эфире даже прозвучал большой отрывок из моего выступления. В общем, красиво стартанул.

Скрипка сама по себе отчасти этно-инструмент. У нее богатые выразительные возможности, которые я постоянно расширяю. Стараюсь, чтобы скрипка выходила за рамки скрипки. Делаю так, чтобы она звучала как духовые, гитара, бас, клавиши, вокал. При этом в музыке много беру из национальных культур, этники в джаз, в фанк, это и восточное, латиноамериканское, индийское, африканское.

Помимо авторской музыки нужно еще на что-то жить и что-то продавать, хотя занимаюсь не бизнесом, а музыкой. И вот как-то нужно придумать какую-то интересную коммерческую идею. Так я начал исполнять песни из наших мультфильмов, плюс различные хиты разных лет. Делаю это с хорошими музыкантами в джазо-фанко-соул обработке. Так родился кавер-бэнд, пользующийся успехом на различных вечеринках, корпоративах, в клубах.

Джаз – это как сорняк, прорастает вопреки всему. Не запрещают, не сажают и на том спасибо. Есть государственные линии, которые активно поддерживаются. Сейчас это линия спорта: Олимпиада, чемпионат мира. И музыка, которая вокруг этой вертикали, сейчас популярна, ее и поддерживают. А это, сами понимаете, не джаз. Но, наверное, так было всегда.

ФОТО: Татьяна Чернышева