Чтение: Алексей Пищулин. «Мечта о Калифорнии, или 7000 миль на знакомство с Америкой»

В Ютику приехал, когда уже стемнело. Со Славой и Настей удалось побыть всего пару часов. Нужно было возвращаться обратно в лагерь, чтобы не опоздать на работу. Поскольку никого, кто смог бы меня отвезти назад на машине, не было,  снова стал крутить педали. И впереди меня ждали еще 20 миль пути…

Шел уже второй час ночи. Город я знал не так хорошо и, сворачивая с Бринкерхоф-авеню, перепутал дороги и поехал совсем в другую сторону. Ясно это осознал, когда уже окончательно заблудился. Но примерно через час, после подсказки водителя, остановившегося на светофоре, все-таки нашел центральную улицу, а затем и нужный выход из города.

Привычный путь в шесть миль от города Ром к лагерю, который в другой день мы без труда проходили пешком, сейчас показался очень долгим из-за невероятной усталости. Вдобавок начался сильный дождь, но и он с большим трудом прогонял  подкатывающий сон. До лагеря я добрался лишь к шести часам утра.

*****

Летели «форды», мчались «крайслеры» и «понтиаки», обгоняя друг друга. Эйприл не отставала. Американцы водят уверенно и быстро. В США за руль можно сесть, когда тебе всего 16. Конечно, с определенными ограничениями, но водить можно официально. Припарковав зеленый «сатурн» с будоражащим номерным знаком «Черти 66» на подземной стоянке госпиталя, Эйприл пошла работать. «Черти», а точнее, «Синие черти» – название футбольной команды Кэмдена, в которой под номером 66 играл Джеррит О’Хара.

Уверенный, что вечером не спутаю этот автомобиль ни с каким другим, я поднялся в студенческий городок, построенный на холме в центре Сиракьюса. На его вершине возвышалось выстроенное из бурого песчаника здание с высокими крышами, фронтонами, сферическими сводами и мансардными окнами. Колледж Крауса, построенный в конце XIX века в стиле ренессанса, напоминает средневековый замок.

*****

8 августа 2008 года грузинские войска напали на Цхинвал в Южной Осетии. Об этом не упоминалось в газетах «Utica Daily Press» или «Observer Dispatch», эфир радиостанций Ютики не прерывал программы экстренными выпусками новостей. Так было и с американским Сиракьюсом, и с Бостоном, и с любым другим городом США. Ютика американская жила привычной жизнью, не зная о конфликте. Но русская Ютика говорила, спорила, сочувствовала, осуждала. Пока я работал в детском лагере, единственным источником российских новостей был интернет. Но поскольку доступный нам компьютер собирал большие очереди желающих попасть во Всемирную паутину, единственное, что я успевал сделать, садясь за него, – это написать письмо родным. Поэтому даже не догадывался о тех события, в которые была вовлечена моя страна. Вдруг случайно услышал: «Между Россией и Грузией война».

*****

На следующее утро Петр Ефимович собрался идти за грибами и позвал меня с собой. Обойдя будку, в которой жила немецкая овчарка по кличке Дунай, мы углубились в посадки и старательно стали высматривать белые и коричневые шляпки. Но ни одного гриба так и не нашли. Видимо, не сезон. По дороге мой спутник, обычно немногословный, стал рассказывать о том, как это хорошо – иметь собственный участок леса, где не может ходить никто, кроме тебя. Мы пошли за грибами не в какой-то общедоступный лес, а именно в тот, который являлся собственностью семьи. Я прекрасно понимал Петра Ефимовича. Да, это здорово. Но мне не хочется, чтобы Россию поделили на участки.

*****

Чтобы понять великую разницу между жизнью здесь и в городе, достаточно некоторое время пожить на Бринкерхоф-авеню. Там меня постоянно мучил один человек – добрый мороженщик, разъезжающий на белом, смахивающем на большую игрушку фургоне. Этот безобидный с виду автомобиль, чтобы привлечь внимание, издавал ужасные звуки. Он играл одну и ту же короткую мелодию, раз за разом повторяющуюся. Каждый вечер в 17:00, следуя штатному расписанию, мороженщик проезжал по нашей улице. Мелодия затихала. Потом фургон поворачивал на параллельную улицу. И снова он был слышен, предлагая людям целого квартала купить за два доллара сливочный рожок. Но сюда мороженщик не совался. Чуткий слух Дуная не выдержал бы такого издевательства, и пес, не церемонясь, прокусил бы нахалу колеса.

Просился в этот дом и мой желудок. Вообще в плане еды мы вели достаточно аскетический образ жизни. Настя и Ваня редко что-то готовили. Слава и Сергей не делали этого из принципа. Я понимал в кулинарии очень мало. В основном мы питались пиццей, вермишелью быстрого приготовления и чаем с печеньем. Но в своем доме Нина Петровна устраивала настоящее пиршество – сытные завтраки, полноценные обеды из первого и второго. Наверное, вермишель привела меня в удручающее состояние, потому что накормить меня всегда пытались досыта, так, чтобы о еде до конца дня даже не вспоминалось. А пока, сидя на кухне, я уплетал очередную порцию супа или котлет, Нина Петровна рассказывала что-нибудь интересное. Про свои ясновидения и про то, как в одном из своих снов она увидела свой будущий дом. Про то, что скоро всем американцам в руки могут вживить компьютерные чипы, что этот эксперимент уже начался и в Библии предсказано это.

*****

В русском магазине – одном из пяти, существующих в Ютике, – взгляд упал на знакомую до боли упаковку печенья: так и есть, это действительно «Конти», которое делают на Курской кондитерской фабрике! Оно стоило 79 центов, но продавщица не взяла денег и дала пачку бесплатно.

В церковь стекается почти все русское население города. Удивительно было видеть, находясь в США, сотни русских вместе под одной крышей. Я погрузился в мирок настоящей русской жизни, познакомился со всей большой семьей Остапук, каждый день проводил с друзьями и не переставал удивляться особенностям их жизни в Америке. Здесь в машинах рвет басы русская музыка, проходящая мимо бабушка, одетая в советские платьице и башмачки, говорит тебе «хеллоу», Россию по-прежнему зовут Союзом, домохозяйки так же смотрят все подряд сериалы по Первому каналу, на плите в кастрюле булькает борщ, по двору загородного коттеджа, словно это домик в деревне, гуляют козы, утки и куры. Наши люди здесь продолжают жить по-русски и остаются русскими во всем, даже если не собираются возвращаться на родину. Тебя засыпают вопросами о России: а как там сейчас? И ты рассказываешь все, как есть, и не без гордости прибавляешь: «Но становится лучше»…

*****

Хотя в День труда не принято работать, в гараже на Колумбия-стрит стук молотов был слышен даже в праздник. Объяснялось это просто – среди рабочей команды гаража не было ни одного американца. Для русских, украинцев и белорусов это был обычный день. А дело у них было простое – чинить автомобили – разбитые машины, которые доставлял сюда эвакуатор. Но через некоторое время они выезжали из гаража как новенькие и отправлялись на аукцион. За чудесным превращением груды металла в блестящие автомобили я наблюдал целых две недели. Это были замечательные дни, когда я напоминал того чумазого рабочего, про которого рассказывала Нина Павловна.

*****

Франсиско – полицейский на пенсии из Айовы, мечтающий стать шерифом. Невероятно обаятельный человек. Поддерживает бодрую атмосферу во всем автобусе, за минуту обращаясь к нескольким пассажирам:

– Привет! Что это вы такое интересное читаете?

– Фильм! А можно с вами посмотреть?

– Приятного аппетита, мэм. Можно к вам присоединиться?

– Так ты серьезно из России?

К слову, почти весь «удар» пришелся на меня, потому что я сидел на соседнем с ним кресле. Сон без сожаления отложил на потом, да мой сосед это сделать и не позволил бы. Франсиско расспросил меня обо всем, о чем можно, и в свою очередь рассказал про свою работу и семью. С особенным удовольствием — о трех миловидных дочерях:

– Алэкси, я бы хотел познакомить тебя с ними.

Мы ехали вместе около трех часов. Франсиско вышел на автостанции какого-то городка, где его встретила красивая девушка с длинными светлыми волосами – его дочь.

*****

Словно какая-то сила потянула плечи назад. Туда, где нет ни спинки от стула, ни стены. В уме промелькнула мысль, что внизу огромное ущелье, бездна Большого каньона, и лишь небольшой выступ. Но я наткнулся на что-то. Поднялась густая пыль. Туристы, идущие следом, не на шутку испугались. Все-таки спешка – дело плохое. Всю оставшуюся дорогу наверх корил себя за то, что сразу не рассчитал время и мое путешествие чуть не стало последним. А ссадины и царапины еще долгое время будут напоминать об этом эпизоде.

*****

 

[starbox id=17]