Марк Гросс: «Я мог бы штамповать музыку, но вместо этого пользуюсь вдохновением»

Двукратный обладатель «Грэмми» пообщался с журналистами «Морса» за кулисами «Джазовой провинции»

У американского альт-саксофониста Марка Гросса за плечами знаменитый Berklee College of Music, сотрудничество с «Дэйв Холланд Биг Бэндом» и самыми знаменитыми джазовыми музыкантами, две премии «Грэмми», 40 платиновых альбомов, композиторская работа в киноиндустрии… и не знаешь, что из всего этого заставляет влюбиться в музыканта. Наверное, все же талант и его умение играть джаз так искрометно, что кажется, именно так играли легенды Лайонел Хэмптон, Дюк Эллингтон, Дэйв Холланд. По крайней мере, уж точно с той же страстью и мастерством.

Как вы пришли в музыку?

Всё началось ещё с детства. Я вырос в большой семье, где всегда царила музыка. Мои родители, пусть не профессионально, но постоянно музицировали. Мама пела, а отец играл на саксофоне. Я находился под воздействием музыки, будучи ещё маленьким ребёнком. Когда мне исполнилось где-то 6 или 7 лет, я впервые взял саксофон отца и начал играть. Так что, с малых лет всё, о чём я думал, был саксофон. Одна из лучших вещей в моей жизни.

Сейчас я сам муж и отец, у меня есть два прекрасных сына. Старший уже взрослый и живёт в Калифорнии, в Лос-Анджелесе. Но младшему сейчас 14 лет и моя жена сейчас пытается сохранить своего рода баланс, потому что я всё время путешествую. Порой это сложно — держать чаши весов на одном уровне.

Как складывалась ваша карьера? Успех пришел сразу?

Вовсе нет, была, так сказать, эволюция. Музыкальный колледж Беркли — очень популярен в Бостоне. Я учился со многими известными музыкантами — Антонио Харт, Mарк Уитфилд, тогда они были такими же студентами, как я. После выпуска я переехал в Нью-Йорк, стал звонить друзьям, рассказывал о переезде. А они в свою очередь просто рекомендовали меня разным людям.

Есть ли какие-то принципиальные отличия между выступлениями с оркестром и небольшой группой?

Никаких. Все равно, сколько музыкантов на сцене, гораздо важнее музыка, которую они исполняют. Я восхищался всеми людьми, с которыми играл, ещё до работы с ними. И то, что я делаю сейчас — наша коллаборация с Аркадием Овруцким — построена на том, есть ли у нас общие интересы в музыке и как мы можем представить их публике. Для меня — это самое важное, потому что я думаю, если могу показать то, что действительно чувствую, то эмоции наполняют, буквально пронизывают аудиторию.

Как вообще протекает процесс создания музыки?

Я пишу музыку о том, что мне нравится. К примеру, если говорить о моем новом альбоме, записанном со струнными инструментами, большинство композиций я написал, думая о семье. Я написал песню для сестры, для мамы, о своём отношении к миру, о том, что сейчас не хватает миролюбия. Вообще этот процесс зависит от многого. Он может проистекать из чего-то личного, или же радостного, счастливого.
Сначала пишется мелодия, потом в течение нескольких дней я обдумываю, как ее развить. Но в первую очень важна идея, безусловно. Я мог бы штамповать музыку, но вместо этого пользуюсь вдохновением, без него, без идеи получилось бы что-то не серьёзное, недостойное внимания.

К чему движется Марк Гросс? К каким новым высотам?

Тут дело не в наградах. Есть много очень талантливых музыкантов, которые пишут музыку и исполняют её, а премии — это лишь приложение. Ведь музыка идёт от сердца в первую очередь. Да, я пишу музыку, это моя профессия и стиль жизни. Да, приятно получать награды и я ценю это. Но я создаю музыку лишь потому, что чувствую – она часть моей сущности, часть моей души.

Как вам Россия и Курск, в частности?

Хороший город, люди очень дружелюбные. Только осень у вас наступает раньше, чем в Нью-Йорке.

Фотограф и переводчик Татьяна Чернышева