Чтение: Александр Демченко. «Двое у мольберта (Альберта)»

Идет ко второй розетке, ставит на подзарядку телефон. Смотрит на дисплей, после с досадой выдергивает подзарядку.

Сделай что-нибудь с розетками, а то получается две розетки на весь дом.

Звонит домашний телефон. Она хочет взять трубку, но трубку берет Он.

Пауза.

ОН. Не вздумай приходить (кладет трубку)!

ОНА. Кто это?!

Он игнорирует ее, садится в кресло, смотрит в потолок.

ОНА. Так кто?!

Пауза.

С уборкой все?

ОН. Проводку гляну и поеду.

ОНА. Может не надо? Все-таки, тут действительно надо смотреть, видеть.

ОН. Все руками. Шестое чувство. Как молния ударила — с тех пор чиню электрику не глядя.

ОНА. Заливай. Странно, что ты вообще стал что-то чинить.

ОН. Жизнь заставила.

ОНА. Блин, я твой голос не узнаю. Это как будто не ты. Хрипатый, слепой, седой, борода эта, Летов…

ОН. Да что не так с Летовым?!

ОНА. Херня, а не музыка!

ОН. Ты так раньше не думала.

ОНА. Ну когда тебе восемнадцать или двадцать все это забавно, ну а так — песенки для малолеток и быдла. Хорошо ты подготовился, хотел надавить на гниль, на старое. Даже Есенина приплел. Только я те стихи не брала, я любила «Я не знал, что любовь зараза…».

ОН. Хорошие стихи.

ОНА. Ужасные. Опять же, все в силу возраста. И про танцы на столе сбрехал как конь поржал. И на рояле никогда не играла. Как сказочником был, так и остался.

ОН. Я бы написал про тебя сказку.

ОНА. А я бы написала на тебя заявление, писарчук ты хренов. Ты меня чуть до инфаркта не довел. Уходи, без тебя все сделаю.

ОН. У тебя, Вик, сердца нет. Может потому и мужа тоже.

ОНА. Ну почему же?! Есть муж. Жаль кольца не видишь.

ОН. Что-то он тебя так просто отпустил на другой конец страны.

ОНА. А он, знаешь, уверен во мне. Хоть в Париж, хоть в Копенгаген, вот только прилетела на прошлой неделе. Если сейчас не уйдешь, я пожалуюсь на тебя Альберту Алексеевичу.

ОН. Телефон заряди, а потом жалуйся. Да и все равно уже. Сам виноват… Думал, хоть послушаю тебя напоследок. Альберт поддержал. Он сам немного художник, самому интересно. Я твоих картин лет пять не видел, но слушал песни. Сейчас мода дурацкая заливать Вконтакт всякую лабуду. «Пускай ты выпита другим, но мне осталось, мне осталось…». Ты еще Бродского спой.

ОНА. И спою.

ОН. Подумал тогда: если еще поет, то и картины пишет. Все ж бок о бок идет у совенка. Только лучше, наверно, картины, от песен твоих сердце болит. И голова.

Она поднимает Его с кресла, силой ведет к выходу, Он упирается. Оба падают, катаются по полу.

Узнаю совенка!

ОНА. Я тебе глаза выцарапаю! Гад какой!

ОН. Да ты не лучше!

Отстраняется от нее.

Если ты голой напишешь Альберта, я вас сожгу.

Пауза.

Я серьезно. Поубиваю вас тут.

ОНА. Ты совсем уже…

ОН. Альберт мне все рассказал. Разденешься перед ним — убью.

ОНА. Убивай — посадят.

ОН. Слепых не сажают.

ОНА. Ну в какую-нибудь психушку попадешь. Вали отсюда.